В заголовке — строка давнего стихотворения Беллы Верниковой, написанного в те времена, когда о возвращении этих названий никто всерьез не помышлял. Была какая-то“опосредованная ностальгия”. И только (?). Но было также название ее первого поэтического сборника“Прямое родство”.
Старые названья старых улиц
помню я, как выраженья лиц
бабушки и деда...
Мои историческая память и“прямое родство” начинались на Успенской улице, в старом доме против греческой Свято-Троицкой церкви. Именно поэтому изначально мне трудно было понять, почему Троицкая улица протекает параллельно, и храма на ней нет. Точно так же нелегко принималось то обстоятельство, что Успенская церковь расположена на Преображенской, а на той, в свою очередь, некогда возвышался собор, заложенный как Николаевский.
Так я когда-то заинтересовался микротопонимией Одессы и далее — краеведением в более широком смысле.
Разумеется, история не обходится без топонимических курьезов, однако перечисленные выше“несуразности” — кажущиеся. Временная деревянная церковь Святой Троицы располагалась ближе к“красной линии” нынешней Троицкой улицы и, естественно, репрезентована в ее названии. Практически та же ситуация и с Успенскою церковью (ныне — соборной). Что до Николаевского собора, он именовался Преображенским просто-напросто потому, что его главный алтарь был освящен во имя Преображения Господня.
Еще в молодые годы, ознакомившись со специальной литературой, я легче различил: почти все внутригородские названия функциональны, историчны и в большинстве своем благозвучны.
Наиболее обширным в данном контексте будет реестр улиц, названия которых связаны с близлежащими зданиями, сооружениями, учреждениями и т. п ., в том числе и храмами: Сретенский, Покровский, Лютеранский пер., Михайловская пл., Пантелеймоновская ул. и т. д. Здесь же микротопонимы, маркирующие местонахождение различных служб (Почтовая, Полицейская ул., Театральная, Думская-Биржевая, Тюремная пл. и др.), профессиональный и социальный (Каретный пер., Кузнечная, Дегтярная, Ремесленная, Канатная, Ямская, Мещанская, Дворянская ул. и др.), этнический (Итальянская, Польская, Болгарская, Немецкая, Цыганская и т. д.) состав горожан.
Несколько обособленно стоят названия физико-географического содержания, фиксирующие элементы естественного рельефа, поглощенные городом: Балковская ул., Фонтаны (выходы на поверхность подземных вод), Лиманчики, Пересыпь и др. Сюда же можно отнести названия улиц, в которых отражены элементы рельефа с указанием на ближайшее учреждение или сооружение, а также — частное домовладение: Военный, Карантинный, Скидановский, Нарышкинский спуски, Жевахова гора и др.
В эту же группу можно включить и названия, указывающие направление транспортных и почтовых трактов: Херсонская, Тираспольская, Овидиопольская, Дальницкая, Балтская и т. п.
Из перечисленных выше категорий ошибочно интерпретируется, пожалуй, лишь этимология Екатерининской улицы, другие же совершенно прозрачны. Полагают, что Екатерининская получила свое имя в честь императрицы, тогда как на самом деле это типичная“храмовая улица”. Еще на заре истории города в ее начале был заложен и частично возведен храм весьма почитаемой в Украине великомученицы Екатерины, не оконченный по недостатку средств и разобранный по решению Синода в 1821 году.
Наибольшие разночтения обычно возникают вокруг названий, происходящих от фамилий жителей старой Одессы: память наша очень коротка. И никому сегодня нет дела до какого-нибудь молдавского боярина Ризо (Ризовская ул.) или, скажем, отставного офицера Садикова (Садиковская ул.). Очень забавно истолковывается этимология названия Колонтаевской улицы,“патронаж” над которой приписывается чуть ли не знаменитой Коллонтай. Приходилось слышать и такое: мол, слово“пижон” родилось в Одессе, на Пишоновской улице. Совершенно забыты такие славные, колоритные в истории города фигуры, как Николай Штиглиц, Петр Разумовский, Фома Кобле, Семен Андросов, Леопольд Валих, Николай Черепенников, братья Авчинниковы, Шишмановы и многие другие.
Авчинниковы, Андросов, Валих, Черепенников, Шишмановы, Штиглиц — люди, благодаря усилиям которых юная Одесса вошла в свой“золотой век”. Будучи крупными негоциантами, промышленниками, подрядчиками, откупщиками, все они в той или иной мере успешно сочетали коммерческую деятельность с общественной — занимали ответственные посты в городском самоуправлении, занимались широкой благотворительностью. Так, солидная сумма, пожертвованная Штиглицем городу еще в 1810-е годы, позволила основать Институт благородных девиц, со временем получивший общероссийское признание.
Подчеркнем: большинство из“именных названий” по справедливости следует причислить к НАРОДНЫМ, ибо появлялись они стихийно, без каких-либо официальных постановлений и указов. Таковы, скажем, микротопонимы Разумовская, Коблевская, Колонтаевская, утвердившиеся еще при жизни своих“патронов”.
Еще на рубеже 20 — 30-х годов XIX ст. общеупотребимым стало название Разумовская — применительно к улице, ведущей на“виллу” графа, камергера Петра Алексеевича Разумовского (скончался летом 1835 года), представителя известного рода. В корпусе знаменитых своих очерков“Старая Одесса” А.М. Дерибас рисует Петра Алексеевича большим оригиналом. Граф прожил в Одессе без малого 30 лет, поначалу служил чиновником по особым поручениям при Ришелье, а затем сделался затворником и обитал в своем одиноком доме,“на подоле”, у спуска из города в Водяную Балку. Этот“одноэтажный дом на высоком цоколе, с верандой, украшенной колоннами и арками в римско-дорическом стиле”, замыкал улицу, получившую его имя.
По остроумному предположению Г.Д. Зленко, должником Разумовского был А.С. Пушкин. И вернул этот долг. Факт подобного знакомства представляется вполне вероятным. Однако Разумовский, вечно скрывающийся от кредиторов в подземельях своей“виллы”, в роли заимодавца — это чересчур. При комплексном изучении архивных документов выясняется, что не Разумовскому должны, а как раз наоборот — должен он сам. И вовсе не А.С. Пушкину, а иному лицу. Но это сюжет отдельного обстоятельного разговора, не имеющего отношения к топонимии.
Поблизости от Разумовской лежит и Колонтаевская улица, получившая свое имя по домовладельцу Егору Ивановичу Колонтаеву (скончался в 1842 году). Колонтаев — сподвижник М.С. Воронцова, исполнявший при нем обязанности чиновника по особым поручениям, коллежский советник. Некоторое время служил директором Городского театра, а также надзирателем Одесского порта.
Переписка двух литераторов, связанных с Одессой, — Н.И. Розанова и М.П. Розберга — сохранила для потомков совершенно уникальные свидетельства о частной жизни Е.И. Колонтаева. Суть дела в том, что его супруга стала объектом пылкого чувства Н.И. Розанова, состоявшего при градоначальнике Южной Пальмиры в 1822 — 1824 г. г. Насколько можно судить из этих документов, отношения эти — при всей теплоте и доверительности — не зашли слишком далеко. Однако посетивший чету Колонтаевых в 1830 году Розберг иронизирует насчет несообразительного супруга, проглядевшего увлечение своей жены.
Что касается генерала Фомы (Томаса) Александровича Кобле (скончался весной 1833 г.) — это фигура поистине первой величины. Достаточно сказать, что в интервале между Ришелье и Ланжероном он долго руководил Одессой и краем. Сию минуту лежит передо мной пачка ксерокопированных архивных документов, составленных им лично либо адресованных“замещающему место градоначальника и кавалеру” середины 1810-х годов.
Мне приходилось слышать утверждения горожан, будто Кобле — француз. Но это не так. Он англичанин. Франкозвучная фамилия связана с названием специфической мореходной лодки, какие были в ходу у британских рыболовов и перевозчиков. Кобле не просто одессит-старожил, но свидетель основания города: еще в 1792 году, будучи подполковником, он получил за верную службу 12 тысяч десятин земли на левом берегу Тилигульского лимана (Коблевка, не путать с Коблево). Числится он и среди тех, кому были предоставлены участки под застройку в нарождающейся Одессе буквально 22 августа 1794 года.
В течение ряда лет Ф.А. Кобле служил военным комендантом города, был ближайшим сотрудником Ришелье и Ланжерона, неограниченным доверием которых пользовался. Сыграл огромную роль в становлении и развитии Одессы. Самоотверженно сражался с чумными и холерными эпидемиями, показал себя превосходным администратором. Удостоился многочисленных орденов, лестных отзывов гостей города и, конечно, горожан.
“Одесские граждане, — читаем в некрологе, — ознаменовали благодарность свою к нему наименованием в честь его одной из здешних улиц Коблевскою”. Повторимся, что название было народным и возникло стихийно. По свидетельству В.А. Чарнецкого, генералу принадлежал целый квартал домостроений, ограниченный улицами Дворянской, Коблевской, Торговой, Садовой. Мне приходилось видеть объявления о продаже собственно дома Кобле, помещенные в местной газете после его кончины, из контекста которых можно сделать вывод, что находился этот дом на Дворянской, примерно вторым от угла Коблевской.
...Странно и обидно, что, отдавая должное моде и воскрешая забытые имена в названиях одесских улиц, соответствующие инстанции ничего не делают для того, чтобы довести дело до логического конца. А надо всего ничего: сколько-то пояснительных табличек. Что в этом имени? Кто? Как знать, быть может, благодарные правители грядущего тогда помянут и своих предшественников...

Олег ГУБАРЬ.